– Во время фестиваля «БеспринцЫпные чтения» в этом году вы приглашаете к участию в своих вечерах местных артистов и писателей. Почему вы решили выйти за пределы привычного формата?
– Такая задача выходит за рамки наших эгоистических интересов. Мы помогаем местным актерам заявить о себе. У нас есть возможность помогать другим людям развиваться, почему бы ею не воспользоваться? К тому же это вызывает интерес публики – увидеть местного актера в паре с известным артистом, может быть, сравнить, разглядеть разные оттенки. Мне же, как автору, интересно, чтобы мои тексты прочел человек, которого я практически не знаю.
– Больше пятидесяти актеров участвовали в «БеспринцЫпных чтениях». Наиболее ярким кажется проект именно с Константином Хабенским…
– Нет более или менее успешных проектов, все они разные. Конечно, Константин Хабенский один из самых известных актеров страны, и внимание к нашему с ним проекту повышено. Он для меня учитель, друг. Я рад, что с ним общаюсь и работаю, но не меньше я учусь у Ингеборги Дапкунайте, Анны Михалковой, не меньше я рад сотрудничеству с Данилой Козловским. И не говоря уж о том, что много молодых актеров, – например, Дмитрий Чеботарев некоторые рассказы читал так, что я по-другому начал писать. Каждый участник этого проекта привнес в него нечто удивительное и неповторимое. У меня нет никакого рейтинга в этом смысле.
– У вас есть предположение, почему именно такой формат публичных чтений стал популярным у публики?
– Честно говоря, у меня нет ответа на этот вопрос. Возможно, проект фантастически выстрелил, потому что получилось соединить многие вещи. Я писал и пишу свои рассказы для чтения в социальных сетях, они короткие и хорошо воспринимаются. На сцену выходят автор и актер – такого раньше никто не делал. Глубоко уважаемый мной Михаил Жванецкий сам читает свои тексты, либо его тексты читали, скорее, даже играли актеры. В нашем формате есть особый интерес: это легко, нет нагрузки современного театра. Современное искусство сейчас настолько себя усложнило, причем неоправданно – вместо искусства режиссеры часто предлагают нелепые эксперименты, зритель не всегда к этому готов, а здесь все просто: текст, смысл, ценности. Если текст плохой, это сразу видно, ты его никак не оттенишь, даже игрой актеров, но если текст хорош, прекрасное прочтение актера сделает его блистательным. Здесь никого не обманешь сценографией, музыкой. И такой возврат к аналоговым технологиям, который предлагаем мы, – некое противодействие современному искусству.
– Есть такое мнение: чтобы музыканту или писателю быть популярным, ему необходимо общение с аудиторией – в социальных сетях или на встречах. Вы согласны с этим?
– Да. Раньше все было по-другому. С появлением социальных сетей жизнь разделилась на «до» и «после». Раньше правом быть знаменитостью и делиться информацией обладал очень ограниченный круг людей, потом появились газеты и телевидение, через которые единицы могли получить эту привилегию. Сегодня любой человек может стать знаменитостью и каналом распространения информации, я бы даже сказал, не может, а обязан. Даже успешный бухгалтер должен быть ярким в социальных сетях. При прочих равных писатель, активный в сети, будет больше успешен, чем тот, который ее игнорирует. Люди хотят видеть живого человека и общаться с ним. Я уверен, что зрители приходят на чтения и потому еще, что потом я два часа стою и фотографируюсь, подписываю, разговариваю. Это имеет не меньшее значение, чем то, что я написал.
– Без общения с публикой нельзя достичь успеха?
– Для этого нужно быть гением, например Пелевиным. А все остальные – от руководителей компаний до политиков – сегодня обязаны быть в некоторой степени пиарщиками.
– Карьера пиарщика не мешала вам становиться писателем?
– С одной стороны, мешала. Я начинал не с нуля, а с глубокого дна: если бы я появился из ниоткуда, мне было бы проще, а так нужно было доказать, что я имею право. Например, Рональду Рейгану в свое время тоже было тяжело преодолеть амплуа актера, когда он пошел в политику. Помогло ли Рейгану или Шварценеггеру, что они были актерами? Конечно. И мне помог опыт пиара: я знаю, что делать, говорю со своими партнерами на одном языке, потому что мы из бизнеса, не строю из себя творческую личность, и у меня не съехала крыша от первого успеха, возможно, потому что он случился в 39 лет. Если бы в 25 лет я вышел на сцену с Константином Хабенским и читал бы по всему миру рассказы, продал книгу в тысячу экземпляров, я бы решил, что я великий. В 39 лет понимаешь, что в этом возрасте серьезные авторы погибали на дуэли, а ты только маленькую книжку выпустил. Поэтому я очень спокойно отношусь к своему успеху и готов слушать. Актеры иногда правят мои тексты перед выходом на сцену, и я нормально к этому отношусь.
– Вас принято считать специалистом по тонким женским душам, чаще всего признание приходит от представительниц женского пола. Как вы относитесь к такому мнению?
– Замечательно. Было бы хуже, если бы меня считали специалистом по тонким мужским душам. В своей жизни я в силу определенных обстоятельств больше общался с женщинами: мне всегда было интересно, как они смотрят на мир. Считаю, что это хорошо – понимать их мировоззрение и причинно-следственные связи поступков.
– Какой российский гендерный стереотип вам не нравится больше всего?
– Женщина должна готовить. Я считаю, если она готовит, это хорошо и приятно, но она может это делать раз в месяц или по праздникам. Еще то, что мужчине позволено больше с точки зрения измен. Здесь пара просто должна договориться: либо это позволено обоим, либо никому. В России все привыкли к ситуации: женщинам нельзя ничего, а мужчинам можно все – это странно. И мнение о том, что полигамность – следствие биологической особенности мужчины, полное фуфло.
– Есть ли у вас топ правил, что мужчина должен или не должен делать в отношениях?
– Никто никому ничего не должен. Люди договариваются, как им жить, и мужчина не должен нарушать эти договоренности. Они могут друг друга бить, если оба на это согласны, главное, чтобы дети не видели. Наше общество любит лезть в чужую личную жизнь, давать советы, задавать вопросы, – но это ведь не ваше дело.
– С распространением социальных сетей границы стали размыты.
– Ханжество нашего общества потрясает. Люди в реальности нарушают все правила и устои, но в социальных сетях все святые и любящие. Это раздражает.
– Что вы думаете об институте брака, какие у него перспективы?
– Брак рухнет. Социальные сети позволяют находить другого, который лучше, ярче, не выходя из дома и не нарушая этических норм, просто пролистывая страницы. Людям станет лень терпеть, пока кто-то изменится или прилагать к этому усилия. Они перестанут видеть ценность в отношениях, и раз в три года будут менять партнера. Это про молодежь, которая не очень стремится к браку, как и к обладанию любой стабильностью: они не покупают квартиры и машины, а пользуются uber, airbnb.
Я воспитан в другом времени и хотел бы прожить свою жизнь в браке. Я видел много несчастных браков. У нас есть российская традиция: «Женился, терпи», а этого делать не надо, пробуйте! Более того, если люди развелись, это не значит, что у них был несчастный брак. Им было хорошо много лет, отношения себя изжили, люди стали развиваться в разных направлениях и нашли себе новую пару.
Рекомендуем
Оставить комментарий
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.
