ARGENTUM

Эликсир красоты

Лазер всемогущий

eliksirkrasoti_april2017_1000x600_2-min

Виталий Игумнов рассказал о своих авторских наработках и тренде на «офисную хирургию»

Фото: Бока Су

— В вашей семье вы стали первым, кто связал свою жизнь с медициной, а затем увлекли в эту профессию и младшего брата (интервью с Александром Игумновым вышло в октябрьском номере журнала ARGENTUM. — Ред.) Почему решили стать врачом?
— В детстве я был очень болезненным ребенком, часто лежал в больницах, и меня очень впечатлило общение с врачами, их отношение к пациентам, — это стало первым толчком к пониманию того, кем я хочу стать в будущем. Повзрослев, недолго выбирал между юриспруденцией и медициной — в 14 лет уже поступил в медицинское училище. И ни разу об этом не пожалел. Единственная сложность этой профессии в том, что нужно всю жизнь учиться, — только академическое образование заняло у меня почти 12 лет.
— Почему ваш выбор пал на пластическую хирургию?
— Решение пришло достаточно рано — в институте, курсе на третьем, а потом сформировалось окончательно. Я осознал, что врачи часто спасают человеку жизнь, но пластическая хирургия улучшает качество его жизни. Она позволяет человеку измениться в лучшую сторону, а в некоторых случаях, как бы громко это ни звучало, обрести себя. И в этом огромный плюс моей профессии: ты делаешь человека лучше — по крайней мере, он сам себе начинает нравиться.


Виталий Игумнов, пластический хирург клиники «Шарм» (Новосибирск), специалист по лазерной медицине, действительный член Российского общества пластических, реконструктивных и эстетических хирургов, обладатель премии имени Е. Б. Лапутина «Золотой ланцет»

— Знаю, что вы много занимались научной деятельностью, и у вас есть запатентованные изобретения.
— Мне нравится заниматься наукой, в свое время мы с группой единомышленников изобрели искусственный волос. К сожалению, в связи с бюрократическими препонами это изобретение не так активно используется пластическими хирургами, но патент есть. Сейчас из-за большого количества операций и командировок на научную деятельность остается меньше времени, но я продолжаю ею заниматься, только сфера интересов изменилась — теперь меня больше интересует лазерная хирургия.
— То есть пластический хирург сменил свое главное орудие — скальпель на…
— Лазерный скальпель! Мне интересны все аспекты пластической хирургии. Я познакомился с лазерными технологиями в 2002 году — тогда в клинике, где я работаю, стоял отечественный лазер, на котором проводились только банальные удаления новообразований. Затем лазеры пришли в эстетическую хирургию, в косметологию, я начал лоббировать свои интересы, и в клинике появились лазеры нового поколения. Используя накопленный опыт на различном оборудовании, я решил попробовать использовать лазер по-новому — не так, как прописано в алгоритмах работы на этих машинах.
— И что получилось, например?
— Например, то, чему я обучал врачей на мастер-классе в центре «Эликсир» — блефаропластика с помощью лазера. Меня всегда смущают любые заявления об уникальности какого-либо метода, но это точно нестандартное применение лазерного аппарата, и сейчас я оформляю патентную заявку. Обычно неодимовый луч применялся для лазерной липосакции, а я подобрал параметры, определил тактику и получил достойные результаты при использовании его в качестве скальпеля. При операциях на веках он особенно эффективен.
— В чем принципиальное отличие таких операций?
— Во время операций практически нет кровотечений, а значит, реабилитация проходит намного быстрее. Обычная блефаропластика зачастую сопровождается синяками, отеками, а при использовании лазера в 70 – 80% случаев мы таких побочных эффектов практически не имеем, да и скорость реабилитации в разы быстрее.
— С помощью лазера можно проводить блефаропластику и верхнего, и нижнего века?
— Да, на верхнем веке мы с помощью лазера делаем разрез и убираем избыток кожи, который появляется из-за возрастных изменений. А на нижних века мы удаляем мешки — причем в той модификации операции, которую я предлагаю, это делается без видимых разрезов. Параллельно с этими манипуляциями с помощью эрбиевого лазера можно выполнить шлифовку и убрать морщины на нижнем веке. Такие операции позволяют избежать изменения разреза глаз — того, чего очень боится большинство пациентов. Иногда мы специально делаем операцию таким образом, чтобы форма глаза изменилась и стала миндалевидной — это позволяет глазу через несколько лет оказаться в более выгодном положении с точки зрения эстетики. Но в таком случае на какое-то время пациент визуально меняется, и нужно быть к этому готовым.
— Есть ли ли разница между швами, полученными при рассечении кожи лазером и скальпелем?
— По этому поводу происходит научный спор, который не закончен до сих пор. Бытует мнение, что все разрезы, произведенные физическими методами, за исключением стали, дают более грубый рубцовый процесс. Этот вопрос требует более глубокого изучения, но мои личные наработки доказывают, что при использовании лазера мы получаем очень адекватный результат — малозаметные, а в некоторых случаях вообще незаметные швы. Конечно, результат зависит не только от лазера, но и от используемого шовного материала, от того, как накладывается шов и как проходит реабилитация. Кроме того, у нас всегда есть возможность сделать дополнительную лазерную шлифовку, чтобы шов стал еще менее заметным.
— Расскажите про возможные осложнения после таких операций.
— Осложнения при таких операциях минимальны и заключаются в рисках реабилитационного периода, его длительности — как долго держится краснота, насколько будут незаметны швы и тому подобное. Случаев глобальных осложнений у меня не было — только форс-мажор. Как я всегда шучу с пациентами: вы можете зайти в кабинет, увидеть иголку, испугаться и получить инфаркт. Это и есть форс-мажор. А в 99,9 % случаев такие операции проходят без осложнений.
— Знаете ли вы еще какие-то примеры нестандартного применения лазера помимо блефаропластики?
— У лазерных технологий огромный потенциал — можно еще очень много чего придумать. Например, один мой коллега, которого я обучал, опробовал предложенную мной модификацию во время процедуры обрезания крайней плоти. Получил очень достойный результат с более короткой реабилитацией, с минимальными отеками и гематомами, и теперь широко применяет эту технологию в своей практике.
— Расскажите, как лазерные технологии сочетаются с нитевым лифтингом?
— Лазер прекрасно сочетается с массой методик, в том числе с нитевым лифтингом. Такие сочетания особенно показаны тем пациентам, кто боится агрессивной хирургии и никогда не рискнет сделать большую операцию. В этом случае мы можем пациенту поставить нити, ввести филлеры, сделать лазерную шлифовку и липосакцию, и через 10 дней это будет другой человек. Пожалуй, не очень корректно сравнивать хирургический лифтинг и малоинвазивные вмешательства по длительности эффекта, но сам эффект, получаемый после таких операций, очень достойный и вполне сравнимый. Сейчас в моде так называемая «офисная хирургия» — маленькие операции, которые при этом активно меняют лицо. Пациенты делают выбор в пользу таких процедур — они приводят к быстрому восстановлению, не имеют серьезных рисков и обеспечивают длительный эффект.
— На консультациях вы даете своим пациентам рекомендации по поводу зон коррекции?
— Нет, я не говорю пациентам, что рекомендую им сделать то-то и то-то: пациент сам обозначает проблему, а я предлагаю ему варианты решения. Единственное, я могу порекомендовать ему более расширенный вариант какой-то операции. Например, пациент приходит и говорит: «Меня раздражает складка на верхнем веке». Но если у него при этом есть еще и мешки под глазами, то я ему предложу убрать их тоже, потому что как только мы снимем акцент с верхних век, то сразу «увидим» мешки на нижних. Проблема станет более заметной, поскольку верхнее веко мы приведем в идеальное состояние. Точно знаю, что со временем он вернется ко мне снова уже с этим запросом, поэтому предлагаю сделать сразу все. Но я никогда не рекомендую делать все от макушки до пят.
— Но, с другой стороны, когда пациент получил идеальные глаза, то он сразу заметит, что и в другой зоне тоже можно было бы поработать.
— Конечно, есть пациенты с так называемым «синдромом Майкла Джексона», и это психологическая проблема. Но если не говорить про патологию, когда пациент ходит к пластическому хирургу каждую неделю, то обычно бывает так: человек получил положительный опыт от общения с пластическим хирургом и результат, который его удовлетворил, поэтому, вполне возможно, он вернется через год или два провести коррекцию в какой-то другой зоне. Сегодня практика такова, что пациент лучше раз в два-три года поставит нити или сделает шлифовку, но останется при своем лице, и это будет без глобальных рисков. По своему опыту могу сказать, что большую операцию по фейслифтингу — когда мы делали подтяжку тканей, работали с веками, бровями — я делал за прошедший год всего одну. Потому что восстановление этой пациентки заняло около 6 месяцев, и это тяжело и физически, и психологически, и финансово. А операции по блефаропластике и коррекции зоны подбородка я делаю 3-4 раза в неделю, потому что только веки и овал лица меняют человека кардинально.

* Мастер-классы предназначены исключительно для врачей или специалистов, имеющих соответствующую квалификацию
Оставьте комментарий

Оставить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.

Наверх